Главное меню

Последние статьи

Случайные статьи

Авторские права
Все авторские права на статьи принадлежат газете «Христианин».

При любом использовании материалов сайта, ссылка на christianin.net.ru обязательна.

Редакция не всегда разделяет мнения авторов материалов.



Ссылки


Украина онлайн

Церкви.com

Маранафа: Библия, словарь, каталог сайтов, форум, чат и многое другое.
Газета «Християнин»
(Украина, Херсонская область,
г. Новая Каховка)
приветствует Вас!


На этом небольшом сайте вы можете
прочитать все статьи из нашей газеты,
а так же скачать её электронную версию.
>>Читать последний номер<<
>>Скачать календарь на 2022 год<<

Стела моавского царя Меши

В августе 1868 года проживавший в Иерусалиме англиканский миссионер и медик Фредерик Августус Кляйн (1827-1903) путешествовал к востоку от Мертвого моря. Его путь пролегал через руины древнего города Дибон. В период своего расцвета Дибон был одним из важнейших городов Моава – царства, просуществовавшего до VI века н.э. Первое упоминание о нем относится к XIII веку до н.э. Именно из Моава была родом Руфь, прабабушка царя Давида (Руфь 4:18-22).

Сопровождавшие Кляйна бедуины показали ему камень, выделявшийся среди остальных камней на местности. Это была внушительных размеров (124 сантиметра в высоту, 71 – в ширину, 35 – в толщину) черная базальтовая плита, на поверхности которой Кляйн разглядел выгравированную надпись – 33 строчки финикийским шрифтом. Сомнений не было, речь шла о редкой находке. Бедуины заверили Кляйна, что он – первый европеец, которому довелось увидеть этот камень. Кляйн договорился с бедуинами о покупке камня за 100 наполеондоров (что тогда примерно соответствовало 400 долларам США). Однако таких денег у него не было. Более того, находка застала его врасплох – у него не оказалось с собой материалов, необходимых для того, чтобы сделать с нее слепок. Обстоятельства вынуждали его срочно отправиться в путь. Он успел лишь скопировать несколько первых строчек надписи.

Вернувшись в Иерусалим, Кляйн сразу же обратился к профессору Юлиусу Генриху Петерману (1801-1876), филологу-ориенталисту, который в тот год (1868-1869) был консулом Северогерманского союза в Палестине. По свидетельству Петермана, Кляйн рассказал ему о своей находке в присутствии троих близких друзей. Петерман попросил всех присутствовавших держать этот разговор в тайне, «во избежание ужасной конкуренции».

29 августа 1868 года Петерман отправил в Берлин, в Дирекцию королевских музеев (Direktion der koniglichen Museen), письмо с просьбой предоставить ему 100 наполеондоров для покупки стелы. Положительный ответ был телеграфирован ему 15 сентября, после чего Петерман немедленно стал писать османским чиновникам, ожидая от них содействия в заключении сделки. Покупка то назначалась, то откладывалась. В марте 1869 года Петерман отправил за стелой личного посланника, арабского учителя Сабу Кауара, дав ему с собой наличные для ее приобретения. Однако выяснилось, что местные бедуины спрятали камень и теперь просили за него в десять раз большую сумму. Кауар вернулся с пустыми руками.

Тем временем произошло то, чего так опасался немецкий консул. Находка перестала быть тайной, известной лишь узкому кругу приближенных к нему людей. О камне узнали представитель британского Фонда исследования Палестины (Palestine Exploration Fund) капитан Чарльз Уоррен (1840-1927) и недавно прибывший переводчик Французской миссии Шарль Симон Клермон-Ганно (1846-1923).

По словам Уоррена, он узнал о стеле от некоего «человека из Керака» через полтора месяца после ее обнаружения Кляйном. В течение последующего года он ничего не предпринимал, избегая вмешательства в начатое немецким консульством дело. Тем временем Клермон-Ганно направил в Дибон своего посланника, Якуба Караваку. Тот прибыл на место в сопровождении двух всадников и должен был снять с камня слепок из папье-маше – бедуины согласились предоставить ему такую возможность. Однако, когда люди Клермона-Ганно ждали, пока мокрая бумага просохнет, между бедуинами вспыхнула ссора. В какой-то момент посланники поняли, что их жизни угрожает опасность. Одного из всадников ранили копьем в ногу. Другой всадник сдернул с камня непросохший слепок и запихал его в мешок. Слепок при этом развалился на несколько кусков. В таком виде он и был доставлен в Иерусалим. Клермон-Ганно собрал фрагменты и поднес к ним зеркало. Надпись была на языке, очень близком к ивриту.

Вот перевод текста стелы, который удалось найти: «Я – Меша, сын Кэмош[кана], царь Моава, дайбонитянин.

Отец мой царствовал над Моавом тридцать лет, и я воцарился после отца моего. И сделал я высоту эту для Кэ-моша в Кархо. Высота спасения, потому что он спас меня от всех царей, и потому что он дал мне смотреть на всех ненавидящих меня. Омри правил Израилем, и притеснял Моав дни многие, ибо прогневался Кэмош на страну свою. И сменил его сын его, и сказал также он: «Буду притеснять Моав». Во дни мои сказал, так. И в презрении взглянул я на него и на дом его. И Израиль гибелью погиб во век, и захватил Омри землю Мэхэдба. И он жил в ней дни свои и половину дней сына своего – сорок лет, но вернул её Кэмош во дни мои. И отстроил я Баал-Меон, и сделал я в нём водоём, и отстроил Кирьятан. И люди Гада жили в земле Атарот издревле, и построил себе царь Израиля Атарот. И я воевал против города и взял его. И убил весь народ города в жертвоприношение для Кэмоша и для Моава. И вернул я оттуда жертвенник Даудо, и я протащил его пред лицем Кэмоша в Кериййоте. И я поселил в нём в Атароте людей из Шарона и людей из Махарит. И сказал мне Кэмош: «Иди, возьми Нево у Израиля». И я пошёл ночью и воевал против него от ранней зари до полудня. И я взял его, и я убил всех: семь тысяч жителей, и пришельцев. А также женщин, и пришелиц, и девиц. Ибо Аштар-Кэмошу заклял я его Нево. И взял оттуда сосуды Яхве, и принёс их пред лице Кэмоша. А царь Израиля построил Йахац, и жил в нём, пока воевал со мной. И изгнал его Кэмош от лица моего. И взял я из Моава две сотни мужей, всех начальников их. И я повёл их на Йахац, и взял его, чтобы прибавить к Дайбону. Я построил Кархо, стены рощ и стены насыпи. И я построил ворота его, и я построил башни его. И я построил дом царя. И я сделал оба водоёма для воды внутри города. А ямы для воды не было внутри города в Кархо, и сказал всему народу: «Сделайте себе каждый яму в доме своём». И я вырубил водоёмы для Кархо с помощью пленников из Израиля. Я построил Ароер и я сделал дороги в Арноне. Я отстроил Бет-Бамот, потому что разрушен он был... И я царствовал над сотнями в городах, которые прибавил к стране своей...»

Здесь царь Меша рассказывает о лишениях, которые его народ терпел от Израильского царства, а также о том, как под его, царя Меши, предводительством моавитяне обрели независимость от западных соседей и разгромили их города, построив на тех землях новые, моавитские. Царь, которого они победили, был потомком Омри. Это повествование примерно соответствует эпизоду из Второй книги царств 3:1-27, в котором израильский царь Порам, сын Ахава (и, соответственно, внук царя Омри) объединяется с Иосафатом, царем иудейским, и с царем Эдома против восставшего на него моавитского царя Меши. Правда, согласно Книге Царств, война завершается победой израильтян. Оказавшись в осаде, Меша забирается на стену крепости и приносит в жертву своего сына, после чего израильтяне отступают.

Таким образом, в руках исследователей впервые оказался нетанахический документ, в котором упоминались современные ему танахические персонажи и сопряженные с ними события. Стела царя Меши оказалась также первым дошедшим до нас документом на моавитском языке. Она была датирована IX веком до н.э.

В конце 1869 года Палестину посетил кронпринц Пруссии Фридрих III. В преддверии его визита османские власти решили все же помочь немцам приобрести моавитский камень. Однако сделке так и не суждено было состояться. Выяснилось, что бедуины разрушили стелу – они раскалили ее на костре, а затем залили холодной водой. Камень раскололся на десятки частей, которые бедуины распределили по разным семьям, а те – спрятали осколки среди запасов зерна. Среди возможных причин этого поступка участники событий называли в своих записях веру в магические свойства камня, усиленную внезапным интересом к нему европейцев, и личную неприязнь бедуинов к османским чиновникам, вовлеченным в готовившуюся сделку. Не исключено также, что цели были коммерческими: столетие спустя бедуины продавали по кускам свитки Мертвого моря, выручая, таким образом, больше денег.

Вскоре после этих событий консул Петерман покинул свой пост и уехал из Палестины. Последующие четыре года Клермон-Ганно и Уоррен, объединив усилия, посвятили погоне за осколками стелы. Иногда им приходилось довольствоваться лишь слепками, поскольку хозяева осколков отказывались их продавать. Из предположительно 1000 букв они восстановили 658. Клермон-Ганно передал первоначальный слепок стелы и приобретенные им фрагменты в Лувр. Британский Фонд исследования Палестины передал туда же фрагменты, приобретенные Уорреном. С помощью этих материалов стелу удалось восстановить почти полностью, заменив недостающие фрагменты гипсовыми копиями.

В 1994 году французский исследователь Андре Лемэр выступил с предположением, согласно которому 31-я строчка стелы изначально, содержала упоминание «дома Давида» (בת. דוד – bt[d]wd). Однозначно подтвердить эту гипотезу, увы, невозможно: шов между фрагментами рассекает участок стелы, на котором, предположительно, была выгравирована буква ד (d).

Восстановленная стела царя Меши, а также полученный Клермоном-Ганно слепок из папье-маше выставлены в Лувре. Точную копию стелы можно увидеть в Институте археологии Еврейского Университета в Иерусалиме, на горе Скопус.


По материалам интернет изданий


Газета «Християнин» 01-02(55-56)2015


© 2008-2020